«Книги с чердака в деталях»: рассматриваем старинные книги.
«РУССКАЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ ЕСТЬ СОВСЕМ ОСОБОЕ, ЛИШЬ В РОССИИ СУЩЕСТВУЮЩЕЕ, ДУХОВНО-СОЦИАЛЬНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ»
Бердяев Н. Духовный кризисъ интеллигенции: Статьи по общественной и религиозной психологии (1907–1909 гг.). Спб., Типография товарищества "Общественная Польза", 1910. [4], 304 c. 22,5 х 14,8 см.
Этот сборник – публицистика «христианского экзистенц-анархосоциалиста» Николая Бердяева – посвящен актуальной и доныне «веховской» проблематике: интеллигенция, власть, государство, революция.
«Предлагаемый сборник моих статей по темам и направлению близок к критической задаче сборника «Вехи», и, думается мне, может внести свою лепту в тот капитал, который пойдет на открытие путей исхода из духовного кризиса, ныне переживаемого русской интеллигенцией» (Н. Бердяев).
На титульном листе штамп «для рецензии»: наш экземпляр был отправлен оставшемуся неизвестным эксперту, чье мнение интересовало издателя. Страницы разрезаны и прочитаны – на полях остались деликатные пометы карандашом: галочки, отчеркивания.
На книге не осталось владельческих знаков – ничего, что могло бы подсказать имя читателя/владельца. Уместно будет вспомнить реакцию современников на «Духовный кризис интеллигенции», например, «философский отклик» С. Франка.
«Что касается, в частности, Н. А. Бердяева, то он в целом ряде статей, ныне собранных в его новой книге, развивал воззрения, совпадающие с общей точкой зрения «Вех». И, однако, эти статьи не возбудили, кажется, никакого особого волнения, их не удостаивали даже негодования, а просто проходили мимо них. Это может объясняться лишь какими-либо случайными, иррациональными причинами, обсуждение которых не входит в наши задачи; важно только отметить, что, по существу, размышления Бердяева о «духовном кризисе интеллигенции» заслуживают такого же интереса, как и «Вехи». И можно пожелать, чтобы книжная форма, в которой теперь появляются эти размышления, благоприятствовала им в привлечении общественного внимания».
«Совершенно справедливо он утверждает — и это утверждение есть основа всех его размышлений, — «что всякий серьезный кризис с социальной и политической своей стороны является лишь поверхностью, лишь производным, корни же лежат в духовной и таинственной глубине бытия, а потому и выход из кризиса связан с перерождением этих глубин». Из этого общего убеждения вытекает решительная и — принимая во внимание силу традиционных воззрений — бесстрашная борьба Н. А. Бердяева с «политицизмом» — с тем умонастроением, для которого «левость» и «правость» являются абсолютными и последними критериями добра и зла, истины и лжи. Бердяев принадлежит к немногим современным публицистам, которые принципиально и навсегда освободились от деспотизма политических мерок и ищут правду в каком-то новом измерении, за пределами той математической линии справа налево, которою для большинства публицистов исчерпывается духовная вселенная. Критика революции в таких статьях, как «К психологии революции», «Из психологии русской интеллигенции», «Бунт и покорность в психологии масс», «Против максимализма», критика реакции в статьях «Черная анархия», «Открытое письмо архиепископу Антонию», — суть несомненно крупные публицистические деяния, свидетельства редкой независимости мысли, которая рано или поздно должна принести плоды в общественном самосознании» (Франк С. Л. Философские отклики. Новая книга Бердяева // Н. А. Бердяев: pro et contra ()).
Профессиональный, качественный, незамысловатый коленкоровый переплет выполнен, возможно, в некой неизвестной библиотеке: проставлены штампы о проверке.
Титульным листом служит издательская шрифтовая обложка.
Форзацы обклеены подвыцветшей суровой синей бумагой.
На корешке сделана надпись библиотечным почерком: фамилия автора, без инициалов, и название.
В фонд Блохинки книга принята совсем недавно – в 2000 году, за 20 рублей.
«Мне пришлось жить в эпоху катастрофическую и для моей Родины, и для всего мира. На моих глазах рушились целые миры и возникали новые. Я мог наблюдать необычайную превратность человеческих судеб. Я видел трансформации, приспособления и измены людей, и это, может быть, было самое тяжелое в жизни. Из испытаний, которые мне пришлось пережить, я вынес веру, что меня хранила Высшая Сила и не допускала погибнуть. Эпохи, столь наполненные событиями и изменениями, принято считать интересными и значительными, но это же эпохи несчастные и страдальческие для отдельных людей, для целых поколений. История не щадит человеческой личности и даже не замечает её. Я пережил три войны, из которых две могут быть названы мировыми, две революции в России, малую и большую, пережил духовный ренессанс начала XX века, потом русский коммунизм, кризис мировой культуры, переворот в Германии, крах Франции и оккупацию её победителями, я пережил изгнание, и изгнанничество моё не кончено. Я мучительно переживал страшную войну против России. И я ещё не знаю, чем окончатся мировые потрясения. Для философа было слишком много событий: я сидел четыре раза в тюрьме, два раза в старом режиме и два раза в новом, был на три года сослан на север, имел процесс, грозивший мне вечным поселением в Сибири, был выслан из своей Родины и, вероятно, закончу свою жизнь в изгнании».
Николай Александрович Бердяев (1874-1948), осознал себя философом в четырнадцать лет. Один курс он проучился в Киевском университете на физико-математическом факультете, второй – на юридическом. Первоначально находился под влиянием «идей марксизма и неокантианства, пытался синтезировать материалистическое понимание истории и этическое учение Канта, примыкал к так называемому «легальному марксизму». Был выслан в Вологду под надзор на три года, в ссылке произошел его переход от марксизма к идеализму: здесь он попал под влияние идей М. Достоевского, В.С. Соловьева, В.Н. Несмелова, позднее — Я́коба Бёме.
События 1917 года философ пережил как «момент своей собственной судьбы, а не как что-то извне ему навязанное». После Октябрьской революции он написал свыше 40 публицистических статей. В 1918-м возникает – прямо в его квартире – Вольная академия духовной культуры: Бердяев читал курсы лекций по философии истории и философии религии. Был выслан в 1922 году из Советской России «философским пароходом».
Сначала Бердяев поселился в Германии, и в берлинской квартире Николая Александровича вновь образуется философский кружок. В 1924-м он перебирается во Францию, где издает религиозно-философский журнал «Путь» (Париж, 1925—1940) – незадолго до смерти философ получил степень доктора богословия. В СССР его труды были запрещены. «Духовный кризис интеллигенции» переиздан, насколько нам известно, лишь в конце двадцатого века.
«С болью русский мыслитель отмечает, что русская интеллигенция была такой, какой создала ее русская история, а в ее психическом укладе отразились грехи нашей больной истории, нашей исторический власти и вечной нашей реакции. Однако во всех грехах нельзя винить только внешние силы, ибо виновата и сама интеллигенция, она сама избрала путь человекопоклонства и умертвила в себе истины. И, по Бердяеву, только сознание своей виновности может привести нас к новой жизни, освободить от внешнего гнета и внутреннего рабства, и только тогда народится новая душа интеллигенции. Проблемы, поставленные Бердяевым относительно самоценности истины в философском знании, несводимости ее к утилитарно политическому моменту, при всей их русской специфике имеют общефилософское звучание. Они остаются актуальными и в наш космополитический век, в котором, казалось бы, должны потерять свою значимость. Однако утилитарный подход к истине в самых различных его видах сохраняется, как сохраняется вечная борьба истинного и ложного в знании.
Можно лишь сожалеть, что нынешняя интеллигенция перестала быть, согласно интерпретации Бердяева, «идеалистическим классом», целиком увлеченным идеями и готовым «во имя своих идей на тюрьму, каторгу и на казнь». Если Бердяев говорил о том, что интеллигенция в России не могла жить настоящим, а жила в будущем, а иногда в прошлом, то значительная часть интеллигенции сегодня предала традиции прошлого и лицемерно созерцает будущее» ().
P. s. Н. А. Бердяев был одним из создателей сборников статей, в начале девятнадцатого века перезагрузивших русскую интеллектуальную элиту: «Проблемы идеализма» (1902), «Вехи» (1909, 115 лет тому назад), «Из глубины» (1918).
«…В марте 1909 года сборник статей о русской интеллигенции потряс всё русское общество. Семь известных русских философов, экономистов, юристов и публицистов того времени, Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, П.Б. Струве, А.С. Изгоев, С.Л. Франк, Б.А. Кистяковский и М.О. Гершензон, затронули в своих статьях самые болевые темы тогдашней России, интересы широких кругов российской элиты начала XX века. Книга «Вехи» стала поистине эпохальным событием в гражданской жизни России, прорывом на новый уровень осмысления и обсуждения стоящих перед страной и обществом задач. Хлынул шквал статей и рецензий… Менее чем за год после выхода первого издания сборника этих статей и разного рода откликов было более 220… В полемике вокруг «Вех» участвовала практически вся мыслящая Россия: от лидеров думских партий П.Н. Милюкова и В.М. Чернова до писателей Л.Н. Толстого, Дмитрия Мережковского и Андрея Белого, от архиепископа Антония Волынского (Храповицкого) и идеолога прогрессизма князя Е.Н. Трубецкого до вождя большевиков В.И. Ленина. Против идей, высказанных в «Вехах» было срочно подготовлено несколько сборников, среди которых следует упомянуть эсеровский сборник «"Вехи" как знамение времени» и книгу кадетской партии «Интеллигенция в России», изданные в 1910 году. В частности лидер кадетов П.Н. Милюков обвинял веховцев в измене демократическим принципам. А Ленин обозвал «Вехи» «энциклопедией либерального ренегатства» (Вехи о русской интеллигенции. К 100-ю выхода (Владимир Шевнин) / Проза.ру ()).
«Так, сборник «Вехи» имел, как известно, большой успех, по крайней мере внешний, он произвел сильное впечатление — все равно, положительное или отрицательное, выдержал пять изданий в течение года и вызвал обширную полемическую литературу. И хотя сами участники «Вех», я полагаю, менее всего склонны непосредственно отождествлять шум, поднявшийся вокруг «Вех», с идейной разработкой поставленных ими вопросов, они, по меньшей мере, могут быть удовлетворены тем, что им удалось так или иначе всколыхнуть общественное мнение, что голоса их были услышаны и что не столько их еще малочисленные друзья, сколько их весьма многочисленные враги своим полемическим усердием содействуют распространению их взглядов» (С. Франк).
«…В этой работе семь авторов от лица русской интеллигенции всю вину и ответственность за все беды революции взяли на себя. …«Вехи» — это, прежде всего, самопознание сотворившей ее (революцию) интеллигенции, самобичевание и покаяние» ().
«От себя я скажу, что это — самая грустная и самая благородная книга, какая появлялась за последние годы. Книга, полная героизма и самоотречения» (В. Розанов).
Заглавной в «Вехах» была взята статья Н. А. Бердяева «Философская истина и интеллигентская правда» — возможно, в старой орфографии она воспринимается несколько иначе.
