Что читали 160 лет назад, в тот самый год, когда в России отменили крепостное право? Размышления о свободе, о равноправии, о том, как быть человеком, а как — «правильным» человеком, — в книгах очередной подборки книг-ровесниц.
— «Все европейские нации добиваются конституции и свободы. Русская нация, большая, чем любая из них, заслуживает таковую не менее, чем они» — это слова из конституционного проекта Северного тайного общества, поднявшего восстание в декабре 1825 года. В 1856 году Александр II амнистировал оставшихся в живых 43 декабристов. В 1861-м — раньше чем в США! — в России было отменено рабство: император Александр II подписал Манифест «О всемилостивейшем даровании крепостным людям прав состояния свободных сельских обывателей». Русское общество получило новый импульс для развития вольнодумства.
160 лет назад И. С. Тургенев завершил роман «Отцы и дети», возбудив в литературоцентричном, подобно французскому или английскому, российском обществе небывалую дискуссию. В этом же году он был, наконец, оправдан по сорокалетнему уголовному делу: будучи шестнадцатилетним, с ружьем в руках заставил пристава оставить дома Лушу, проданную его матерью крепостную.
Россия в 1861-м читала роман Ф. Достоевского «Униженные и оскорбленные»: уже сложился круг идей, ставших основой его поэтики и ментальным кодом единожды любой его текст прочитавшего. Затягивающая история о том, что характерно не только для России и не только для давнопрошедшего века. Лютые сюжеты из дикого мира. Россия читала и каторжанские «Записки из Мёртвого дома» — все о том же: как оставаться человеком в нечеловеческих условиях.
В 1861-м Лев Толстой продолжает работать над романом «Декабристы», но вскоре оставляет его незавершенным: проросла идея эпопеи La guerre et la paix («Война и мир») — изначально Толстой писал название по-французски так, как наименовал Прудон, французский писатель и философ, свою работу, вышедшую в том же 1861-м. Главная мысль Прудона, первым объявившего себя анархистом: «Как время и пространство, как прекрасное, справедливое и полезное, так и война есть форма нашего разума, условие нашего существования…» Прудона в России читали даже провинциальные барышни, пусть литературные: La propriété, c'est le vol ! (собственность есть кража) — защищается Вера из гончаровского «Обрыва», уличенная в похищении яблока из чужого сада.
Из 1861-го года читатели заглянули в XV век (Чарльз Рид, «Монастырь и Очаг»), и благодаря Авроре Дюдеван — в XVIII: Консуэло, списанная с Полины Виардо, выбирала между талантом и счастьем на фоне Венеции, Вены, Чехии, солдафонской Пруссии.
Тем временем в англоязычном мире любимый писатель королевы Виктории Чарлз Диккенс в 1861-м дал обществу «Большие надежды» — «неизменно правдивый» роман о том, как «несчастье открывает сердца». Сенсационным 160 лет назад стал роман East Lynne, подписанный «миссис Генри Вуд»: в России перевод вышел уже в 1864 году под названием «Тайна Ист-Линнского замка». В 1861-м была издана «Черная полоса» и раскрыта «Тайна леди Одли» (М. Э. Брэддон), Ф. Браун рассказала свою биографию в романе «Моя доля мира», тронул сердца «Сайлас Марнер» М. Эванс (под псевдонимом Джордж Элиот). Таким образом, 160 лет назад бестселлерами в британском обществе становились романы, которые учили жить в эпоху перемен, как нас учат сериалы. В чем секрет актуальности текстов, созданных на английском языке в викторианскую эпоху,— историй благополучия, построенного на добропорядочности? Схемы сработали. С индейскими и индийскими сокровищами возвращались «образцы британской стойкости» в английский «уют» — в страну, где дети шли работать в шахты с шести лет. И длинные-длинные нарративы модных в 1861 году писателей учили взаимодействовать слои общества, смешивающиеся благодаря нарождающимся социальным лифтам или, скорее, «люфтам». Учили взращивать средний класс. Слово «джентльмен», изначально обозначавшее аристократов, ну в крайнем случае эсквайров, быстро распространялось на всех «правильных» мужчин.
