1949-й – тот самый год, когда на первой строке первой инвентарной книги был записан первый экземпляр: так началась библиотека, сегодня известная как Блохинка.
Что читали, что издавали и что премировали 75 лет тому назад?
Между «философским пароходом» и 1949-м годом в СССР из литературного процесса по разным причинам исчезли почти все те, чьи произведения сейчас наш культурный код и классика. Но процесс унификации литературы набирал мощность. В августе-сентябре 1946 года были приняты постановления ЦК ВКП (б) по идеологическим вопросам, в апреле 1947 года разработан «План мероприятий по пропаганде среди населения идей советского патриотизма». Руководство провело перестройку пропагандистского аппарата и усилило цензуру. Ленинградский суд приговорил трёх публицистов журналов Звезда и «Ленинград» к десяти годам тюрьмы каждого за «антисоветские статьи». В 1948 году досталось журналам «Крокодил» и «Знамя». Литераторы были пропущены через беспощадно унифицирующий каток агитпрома.
Все, что не вписывалось в рамки «социалистического реализма», объявлялось «формализмом»: вернувшийся в СССР теоретик формальной школы Виктор Шкловский еще в 1916 году целью искусства провозглашал уход от узнавания к видению, а способ этого ухода обозначил как остранение задолго до появления концепции деконструкции, представленной Ж. Деррида (очуждение у Брехта).
Мастером приема остранения стал Андрей Платонов. В 1946-м вышел его шедевр – рассказ «Возвращение» (авторское название «Семья Иванова»).
Критик Ермилов обвинил автора в «пошлости» и «гнуснейшей клевете на советских людей, на советскую семью, на воинов-победителей, возвращавшихся домой».
К критике присоединился Фадеев, который в «Правде» назвал «Семью Иванова» «лживым и грязноватым рассказцем» и «выползающей на страницы печати обывательской сплетней».
Константин Симонов писал: «Что касается рассказа „Семья Иванова“, он очень нравился нам с Кривицким. Мы хотели напечатать Платонова, товарища по „Красной звезде“, в первом выпускаемом нами номере».
Симонов осудил Ермилова за травлю фронтовика Платонова: «Ермилова я уже до этого устойчиво, прочно не любил и не уважал. Статья была беспощадная, удар наносился человеку беззащитному и только-только ставшему на ноги». Ермилов в 1964 году, отвечая на вопрос критика В. Левина: «Были ли у вас такие работы, которые вы считаете ошибочными и хотели бы перечеркнуть?», ответил: «Я не сумел войти в своеобразие художественного мира Платонова, услышать его особенный поэтический язык, его грусть и его радость за людей. Я подошёл к рассказу с мерками, далёкими от реальной сложности жизни и искусства».
В 1949-м критику В.В. Ермилову была присуждена Сталинская премия второй степени.
Рассказ А. Платонова «Возвращение» сегодня включен в школьную программу.
На 1949 год помимо переизданий классики были подготовлены к печати: Каверин «Открытая книга»; Кассиль «Улица младшего сына»; Катаев «Катакомбы» («За власть советов!»); Прилежаева «С тобой товарищи»; Н.Н. Носов «Веселая семейка»; Н. Кальма (Кальманок А.И.) «Дети горчичного рая»; «Неизвестный Кожедуб. Служу Родине!» Кожедуба. «У нас уже утро» Александра Чаковского. «Ночь в октябре» Константина Паустовского. «Победа инженера Корсакова» Даниила Гранина.
Литература, театр и кино были переключены на нового врага СССР в лице США: появился сборник антиамериканских пьес советских писателей «За мир, за демократию!», специально заказанный по данному случаю. Вошедшие в него пьесы К. М. Симонова, Н. Е. Вирты, И. Г. Эренбурга, В. Н. Билль-Белоцерковского, братьев Тур, Л. Р. Шейнина и С. В. Михалкова усиленно навязывали театрам и кинематографистам.
Список говорит сам за себя: 1949 год – расцвет присущей сталинизму литературы. Война становилась все холоднее, а книги превращались в агитки без признаков реальной жизни.
Цензура и самоцензура. Новыми жертвами претензий к литераторам по поводу «отставания их сознания от динамичного и совершенного бытия» стали проводники новой политики: Генеральный секретарь ССП А.А. Фадеев и его заместитель К.М. Симонов. По личному указанию Сталина в газетах «Правда» и «Культура и жизнь» была подвергнута критике книга «Молодая гвардия» – Фадееву пришлось «перепрошить» роман.
Во второй половине 1949 года, сразу же после создания блока НАТО и антикосмополитической кампании в СССР, Катаев представил роман «За власть Советов!», продолжение уже экранизированной повести «Белеет парус одинокий» – при этом Катаев учел неудачный опыт Фадеева. К. Симонов, переживший убийственную критику «Дыма отечества», получил году в качестве компенсации в 1949 сталинскую премию за прошлые заслуги: волшебную и страстную лирику военных лет.
Под каток попал и Кассиль. В середине 1949 года он был подвергнут резкой критике в «Правде» за использование служебного положения в личных целях: Кассиль, якобы, пользовался переоборудованным на его вкус катером, возил за государственный счет жену, проводил личные творческие вечера, за которые брал непомерные, до 1500 рублей за встречу, гонорары. Заметка вызвала взрыв негодования граждан. ЦК ВКП (б) исполнил роль третейского судьи, который учел заслуги обвиняемого – и после показательной травли он стал лауреатом Сталинской премии за написанную совместно с М.Л. Поляновским повесть о партизане Володе Дубинине «Улица младшего сына».
Что читали в «далях лазурных», при «солнце, которое не заходит»? Бестселлером 1949-го стали «Поджигатели» Шпанова: «Роман выпущен в количестве 30 тыс. экз., но на третий день эту книгу нельзя было купить. Люди есть такие, которые говорят, что «достань эту книгу, если она даже будет стоить 120 руб.». Это при том, что напечатанная на обложке цена составляла 24 рубля». Идейной «подложкой» для романов Шпанова «Поджигатели» (1949) и «Заговорщики» (1951) послужила конспирологическая теория об американском заговоре против СССР, в его произведениях аккуратно вскрыты инструменты спецслужб и мотивы капиталистических надгосударственных структур.
«Обе книги были изъяты из свободного обращения в 1956 году, хотя до этого издавались многотысячными тиражами. Так что их нынешнее возвращение вполне соответствует классической схеме «культурного ресайклинга», подразумевающей три фазы: популярность – забвение – реабилитация». «Случай «Поджигателей» Н. Н. Шпанова относится к разряду тех, которые заставляют взглянуть на проблему «советского автора»: насколько корректно говорить именно об индивидуальном авторстве, имея в виду «официальную» советскую литературу, особенно при- или, точнее, подсталинскую?»
Два десятилетия назад Е.А. Добренко в блестящей книге «Формовка советского писателя» детально рассматривал вопрос о подавлении креативной индивидуальности в условиях советской культуры. Согласно Добренко, в конечном счете за писателя писала власть, причем «интериоризированная», воспринимаемая как центральная, главная часть самого себя: «...соцреализм – это не “управляемое искусство” , но самоуправляемое : для советского писателя не может быть “проблемы цензуры”, ибо в той мере, в какой цензурирование превращается из составной части “творческого акта” советского писателя во внешнюю , он перестает быть советским писателем в прямом смысле слова...» [Добренко 1999: 12]. «Легион» [Там же: 14], а не индивидуальности, создал литературу, в которой цензура превратилась в самоцензуру, не ощущаемую как помеха или препятствие, – так можно суммировать сказанное выше».
Отказать «коллегам» было невозможно, если только не забрать рукопись…
Читали «Далекий край» Николая Павловича Задорнова, «Друзей» Юрия Олеши, истории «Золотоискателей в пустыне» Владимира Обручева, «Архипелаг Исчезающих Островов» Леонида Платова, «На краю Ойкумены» Ивана Ефремова. В 1949-м вышла в свет антиутопия Лазаря Лагина – «Патент АВ», один из лучших советских фантастических романов.
«Он предсказывает появление нового поколения детей, лишенных собственных мыслей и подконтрольных государственной пропаганде. В своем осмыслении страхов, распространенных в советском обществе, Лагин не использовал «эзопов язык», но разрабатывал иную форму иносказания, которую назвали «фантастическим социальным моделированием».
Самиздат – нелегальная форма противодействия цензуре наряду с применением «эзопова языка» и всяческих иносказаний. Поэт Николай Глазков («Мне говорят, что Окна ТАСС…», «Писатель рукопись посеял…») первым написал на собственных рукописных книжках «Сам-себя-издат». В конце сороковых – начале пятидесятых «в списках ходили почти исключительно стихи», вот неполный список:
- Максимилиан Волошин «Демоны глухонемые» (1919), «Стихи о терроре» (1923), «Неопалимая Купина. Стихи о войне и революции» (1924), поэма «Россия» (1924);
- Николай Гумилёв «Путь конкистадоров», «Романтические цветы», «Колчан» и «Костёр»;
- Павел Флоренский «Оро», «Посвящение», «Песнь фаланги»;
- Анна Ахматова «Нечет», «Вечер», «Поэма без героя», «Реквием»;
- Марина Цветаева «Петру» (1920), «Чужому» (1920), «Взятие Крыма» (1920), «Ох, грибок ты мой…» (1920) и другие;
- Осип Мандельштам «Зверинец», «Кассандре», «Ленинград» и другие стихотворения;
- Александр Есенин-Вольпин «Никогда я не брал сохи…»;
- Глеб Горбовский «Неве», «После войны», «Фонарики» и другие стихотворения;
Борис Слуцкий; Борис Корнилов, Владислав Ходасевич, Вячеслав Иванов…
С конца 1948-го был окончательно восстановлен «железный занавес». Между тем в 1949-м в зарубежье на русском языке были опубликованы:
- «Темные аллеи» (Ночлег/1949) Ивана Бунина;
- «Возвращение Будды» и «Призрак Александра Вольфа» Гайто Газданова – лучший роман 1949-го (Лев Данилкин);
- «Самопознание» Н. Бердяева;
- «Пляшущий демон. Танец и слово», «Учитель музыки» Алексея Ремизова, чье собрание сочинений мы прочитали только в 21 веке;
- «Новые мученики Российские» – главный труд протопресвитера Русской православной церкви заграницей Михаила Польского, впервые изданный в 1949 году типографией преподобного Иова Почаевского в Джорданвилле.
Зрели творческие замыслы в лагерях и тюрьмах. Например, «В круге первом» – роман Александра Солженицына был написан в 1955—1958 годах по воспоминаниям о работе во время тюремного заключения на «шарашке» (спецтюрьме МВД – МГБ) в Марфине, где работали заключённые инженеры (1947—1950).
Что-то писали «в стол». В 1949 году Гроссман завершил первую часть дилогии «Жизнь и судьба» – роман «За правое дело», который ждал публикации три года, а отдельным изданием с цензурными купюрами вышел только после смерти Сталина.
А тем временем в параллельном мире вышли из печати «Скотный двор» и «1984» – главные книги Оруэлла: «Двоемыслие означает способность одновременно держаться двух противоположных убеждений. Партийный интеллигент знает, в какую сторону менять свои воспоминания; следовательно, сознает, что мошенничает с действительностью; однако при помощи двоемыслия он уверяет себя, что действительность осталась неприкосновенна».
«В каком–то смысле книга не сообщила ему ничего нового – но в этом–то и заключалась её прелесть. Она говорила то, что он сам бы мог сказать, если бы сумел привести в порядок отрывочные мысли. Она была произведением ума, похожего на его ум, только гораздо более сильного, более систематического и не изъязвлённого страхом. Лучшие книги, понял он, говорят тебе то, что ты уже сам знаешь».
В 1949-м закончен роман-эпопея Дж. Р. Р. Толкина «Властелин колец»:
«Волшебник никогда не опаздывает, Фродо Бэггинс. Как и не приходит рано. Он приходит именно тогда, когда нужно» – сказал Гэндальф.
В 1949-м Хемингуэй переехал на Кубу и начал работу над новеллой «Старик и море».
Нельзя не упомянуть «Любовь в холодном климате» Нэнси Митфорд, «В лодке» Сэлинджера и «Арабеллу» Джорджетт Хейер, «Брачный сезон» (Пелам Вудхаус).
Британка Энид Блайтон сочиняет «Тайну заброшенного дома», «Побег из Совиного гнезда», «Тайну подземного королевства», «Загадка пропавшего ручья». «Доди» Смит опубликовала «Я захватываю замок» – но известность ей принесли «101 далматинец» в 1956 году.
Продолжает творить Барбара Картленд, заполнившая сентиментальными романами весь двадцатый век – в 1949-м это была «Опасность для сердец».
«Все мои героини, за исключением одной-единственной, – девственницы. Все молоды и прекрасны. Для всех любовь – это в первую очередь не секс, а проявление самых чистых и трепетных душевных порывов. Они никогда не станут спать с мужчиной, если тот прежде не наденет им обручальное кольцо. Уж во всяком случае, не раньше 118-й страницы».
Пулитцеровская премию получают Джеймс Гоулд Коззенс («Почётный караул»), Артур Миллер (за «Смерть коммивояжёра»).
Нобелевскую премию получил У. Фолкнер – в 1949-м опубликован «Фермер Джайлс из Хэма».
«Золотой век детективов» закончился, его стилистика безнадежно устарела. Модным стал «крутой детектив», с самым минимумом умственной работы. Но Агата Кристи в «Скрюченном домишке» не изменила себе. Собственный стиль сложился у («Огненное колесо») Патриции Вентворт. Читали «Дело незадачливого жениха» и «Прокурор разбивает яйцо» Эрла Гарднера. А Джон Диксон Карр считается самым крупным специалистом в истории детектива по убийствам в запертой комнате. («Вне подозрений»). «Кинжал Челлини» и «Лапу в бутылке» опубликовал Джеймс Чейз. Рекс Стаут опубликовал с крыльями» и «Второе признание».
Продолжается «золотой век» фантастики. Читали «Корпорацию ''Марионетки''» Рэя Брэдбери. Активен Артур Кларк: «Стена мрака», «Экспедиция на Землю» (= Урок истории), «Забытый враг», «Двое в космосе». Создан «Наш прекрасный город» Роберта Хайнлайна. Творит мир «Красной планеты» Роберт Хайнлайн. Задумывается о роботах Айзек Азимов «Мать-Земля».
У экзистенциалистов, на французском языке, – «Смерть в душе» (Жан-Поль Сартр). Напечатан «Дневник вора» – автобиографический роман Жана Жене.
75 лет назад появилась пьеса Сэмюэля Беккета «В ожидании Годо» – «самое влиятельное драматургическое произведение XX века». Гонкуровскую премию получил Робер Мерль за «Уик-энд на берегу океана». И, разумеется, читали Жоржа Сименона – «Мегрэ у коронера».
«Исповедь маски» Юкио Мисимы принесла 24-летнему японскому писателю всемирную известность.
Многослойный и герметичный Хорхе Борхес предвосхищает семиотику, разгадывая пятна леопарда («Письмена Бога»); анекдот переходит в философскую притчу («Поиски Аверроэса»).
И еще одна великая антиутопия была создана в 1949-м – на немецком языке: «Гелиополь» Эрнста Юнгера.
«Сплошной метатекст, являет собой глубокий внутренний опыт его создателя, переложение в художественную форму политических и философских концепций автора».
На немецком языке Генрих Бёлль издал роман «Поезд прибывает по расписанию».
Заметное явление в венгерской литературе – «Приключения тележки» Енё Тершанского), о войне и об ответственности за нее.
На шведском языке появляется «Веселая кукушка» Астрид Линдгрен, а также «Нет разбойников в лесу», «Снова о детях из Бюллербю».
Некоторые книги нон-фикшен 1949-го переиздавали многократно. «Боги, гробницы и учёные»— классическая научно-популярная книга К. В. Керама, «Разумный инвестор: Полное руководство по стоимостному инвестированию» – книга Бенджамина Грэма, «Человеческая деятельность: Трактат по экономической теории» – работа австрийского экономиста и философа Людвига фон Мизеса. «Кольцо царя Соломона» Конрада Лоренца. «Центральная и Восточная Европа в Средние века. История возникновения славянских государств» Фрэнсиса Дворника. «Империя Леванта. Древняя земля тлеющего конфликта между Востоком и Западом» Рене Груссе. «Древние семитские цивилизации» Сабатино Москати. «Крушение Германской империи. Воспоминания первого канцлера Веймарской республики о распаде великой державы. 1914–1922 гг.» Филиппа Шейдемана. Эссе «Колокол Нагасаки» Такаси Нагаи. «Короли Италии» итальянского историка Джина Фазоли. «Людовик Святой и его королевство» – французскому историку Альберу Гарро удалось воссоздать яркий психологический портрет.
В 1949 году появился на свет «Тысячеликий герой» Кэмпбелла, изменивший как минимум массовую культуру – сторителлинг стал таким, каким мы его сейчас потребляем.
В1920е годах в Германии Кэмпбелл открыл для себя Фрейда, Юнга, Томаса Манна.
«Позже, вспоминает он, когда под влиянием «Заката Европы» Шпенглера «я погрузился в многолетнее изучение Гёте, Шопенгауэра и Ницше, то осознал, что Манн, Юнг и Джойс говорят об одном и том же». Карл Густав Юнг называл это индивидуацией – духовным становлением индивида. Процесс индивидуации антропологически универсален, потому за разнообразием его культурных проявлений скрывается единый сюжетный паттерн. Этот тезис лег в основу самой известной книги Джозефа Кэмпбелла «Тысячеликий герой».
«Понятый таким образом миф обретает почти биологическую целесообразность, поскольку прокладывает путь к психическому балансу… Кэмпбелла упрекали за пренебрежение различным и специфичным в мифе в угоду общему, за ненаучную подачу и подгонку материала под теорию. Но! когда с появлением структурализма и постструктурализма ритуальномифологическая теория утратила свой статус в исследованиях мифа, американская культура обнаружила широкое поле для ее прагматического применения, а именно – голливудский кинематограф. осмысляется в работах профессиональных американских философов. Создатель «Звездных войн» режиссер Джордж Лукас открыто заявлял о своей приверженности идеям Кэмпбелла и об участии концепции мономифа в замысле популярной медиафраншизы».
«В последующих работах Кэмпбелл не раз подчеркивал, что современность отчаянно нуждается в новой – планетарной – мифологии, которая говорила бы со всем человечеством на современном и понятном ему языке. Но можно ли удовлетворить подобный запрос средствами массовой культуры? В 1980х гг., позитивно оценив фильмы Лукаса, Кэмпбелл, по сути, дает положительный ответ».В конце 1980х гг. идеей мономифа заинтересовался начинающий голливудский сценарист Кристофер Воглер. Изучая законы киноповествования, он пришел к выводу, что, интуитивно или осознанно, мономифу следует подавляющее число известных ему сценариев:
«Время от времени я встречаю людей, которые имеют представление о путешествии героя, но при этом не слышали такого термина. Когда их знакомят с этой универсальной сюжетной основой, они испытывают радость узнавания, соотнося повествовательные модели с собственным читательским, зрительским и жизненным опытом. Я ощутил то же самое, впервые взяв в руки книгу Кэмпбелла «Тысячеликий герой» [K. Воглер, 2015, с. 16].
Работая для киностудий «Дисней» и «Двадцатый век Фокс», Воглер принимал участие в самых успешных сценарных проектах Голливуда («Бойцовский клуб», «Тонкая красная линия», «Красавица и чудовище», «Король Лев» и др.).На основе трудов Кэмпбелла он издал серию практических руководств по сторителлингу и скринрайтингу, весьма востребованных в профессиональной среде. Сегодня по ним создаются популярнейшие образцы голливудской продукции вроде «Матрицы», «Игры престолов», фильмов по комиксной вселенной Marvel и т.п.
В книге «Путешествие писателя» Воглер трансформировал 17ступечатую схему Кэмпбелла в удобный для сценаристов 12ступенчатый алгоритм, включающий стадии: 1) обычный мир; 2) зов к приключениям; 3) от87каз от зова; 4) встреча с наставником; 5) пересечение первого порога; 6) испытания, помощники, враги; 7) вхождение во внутреннюю пещеру (эквивалент «чрева кита»); 8) самое тяжелое испытание; 9) награда; 10) дорога назад; 11) воскрешение; 12) возвращение с добычей.
Феномен «Звездных войн» способствовал той популярности, какую уже после смерти обрел Джозеф Кэмпбелл.
